дует на свечи и носит такая платья, что никогда б не одела я?
Что еще делать если печать на шее ярче чем в паспорте, штемпеля посиней? Ей же
не нужно чьих-то там разрешений, чтоб на моих глазах целоваться с ней...
Я же пока урывками, по-девчачьи, я на нее упрямо смотрю взахлеб... Выпить ее -
глотнуть настоящей чачи, тронуть ее - обжечься о хладный лоб.
Мимо, все мимо, походкою лебединой, нежностью соколиной под взмах крыла.Знать
ее - значит сделаться непобедимой, тоньше, но и жесточее, чем скала.
Значит свиваться густо морским узором, рябью за волнорезами у кормы дать ей
значок: закончены разговоры. С этого шага мы - означает мы.
Липкость пространства летнего затянула. горло ангиной вспорото неспроста.
Встать под ее сомнения караулом, чьи-то каракули тихо считать с листа
И убедить, утешить и убаюкать, дать потерять уверенность и как тать - в сны
ее под легчайшей шелковой юбкой втечь или безмятежностью прорастать?
Что же тут сделаешь, если такие ступни, пальцы как куст коралий - длинны,
точны. Хочешь - люби ее, хочешь - пойди и стукни, и огорошь, и выпусти из страны,
Выпусти из горсти как голубку в небо, выстрели как разряженный автомат...
Воздух разрежен. Не дышится. мне бы, мне бы - что? Я не знаю уже сама.
Что же еще мне делать, мой старый боже, выслушавший и большее за три дня?
Терпкая нежность. Тихий мороз по коже. Боже мой, сбереги ее от меня.